Владимир Горелик, глава столичной коллегии адвокатов «Горелик и партнеры», заслуженный адвокат Российской Федерации
Сообщение о том, что гос Дума приняла в первом рассмотрении правки к закону «О Конституционном суде РФ», разрешающие КС РФ решать, в каких случаях не нужно выполнять решения межгосударственных судов, вызывает двойственные, пару противоречивые эмоции.
С одной стороны, практика международных судов говорит об их конкретной ангажированности и действенном применении интернациональной системы правосудия западными политиками как инструмента решения политических задач и, в частности, давления на Российскую Федерацию. Отыщем в памяти априори политизированное решение Третейского суда в Гааге, обязавшего в июле 2014 года Российскую Федерацию уплатить $50 млрд GroupMenatepLimited (GML), представлявшей интересы бывших держателей акций ЮКОСа под предлогом нарушения Российской Федерацией статьи 45 Энергетической хартии, охраняющей инвесторов от экспроприации активов страной.
Либо чего стоит инициатива Нидерландов о создании межгосударственного трибунала по делу о крушении малазийского «Боинга» на Донбассе в июле прошлого года?! Антироссийская направленность аналогичной инициативы не вызывающа сомнений. Отыщем в памяти еще довольно спорные суды в отношении Саддама Хуссейна, Слободана Милошевича и т.п.
Исходя из этого представляется не вызывающим сомнений, что Российская Федерация, охраняя свои геополитические и экономические интересы, вправе сделать правовой механизм, изымающий реализацию априори дискриминационных и антироссийских судебных актов.
Но имеется и иная сторона вопроса. Конституция Российской Федерации провозглашает права и интересы гражданина наибольшей общественнейшей значимостью, верховенство межгосударственного права над внутренним и право россиян на заявление в интернациональный суд при несогласии с судейскими актами, принятыми русскими судами. Так, государство создало и довело до своих граждан в форме Конституции конкретные правила игры, разрешающие гражданину рассчитывать на то, что при соблюдении конкретных операций решение по любому спорному вопросу может быть принято судом, независимым от правительства.
Согласно с этими правилами любой гражданин Российской Федерации, полагающий себя незаслуженно потерпевшим от представителей российской власти, может обратиться в таковой межгосударственный суд, как в судебный орган, принимающий решение.
Особенную злободневность похожие заявления покупают по уголовным делам, связанным с противоправным осуждением, заключением в тюрьму и проч. В большинстве случаев, эта группа дел не является политизированной, и обычно межгосударственный суд при их разбирательстве сталкивается с обстоятельствами настоящих бесправий и отсутствия компетенции, допущенных обособленными представителями судебно-следственной системы.
Но пересматриваемое новшество, разрешающее дезавуировать решения международных судов, это правило в корне перечеркивает, и появляется обстановка, которую Николай Филатов метко охарактеризовал: "Время от времени, следуя букве закона, преследуют его дух".
Право Конституционного Суда на отмену международных судебных актов ставит с ног на голову наиболее значимый принцип, закрепленный в конституции любого демократического страны и, по сути, извращает одно из ключевых положений фундаментального закона, соответственно которому (см. часть 4 статьи 15, часть 1 статьи 17 Конституции РФ) общепризнанные правила и нормы действующего международного законодательства и интернациональные контракты являются составной частью правовой системы РФ; в Российской Федерации будут считаться и гарантируются права и свободы человека и гражданина соответственно этим правилам и нормам.
Конституционный Суд является детищем Российского страны. Его судьи живут и работают не в вакууме. Они равно как и все, имеют семью и квартиру, получают финансовое содержание от страны, участвуют в гражданско-юридических сделках, болеют и лечатся, отягощены множеством житейских неприятностей. Исходя из этого судья Конституционного суда в той либо другой мере сохраняет зависимость от власти, которая, при потребности, в любой момент может отыскать рычаги давления на решения такого судьи.
Следовательно, для российской правовой системы предлагаемые новшества носят довольно революционный характер, потому, что исправляют обособленные конституционные положения, повышают зависимость судов от власти и, нивелируя роль международных судов, превращают Конституционный суд в окончательного вершителя правосудия. Наряду с этим установленные раньше страной «правила игры» размываются, а гарантом незыблемости провозглашенных Конституцией РФ прав человека и гражданина оказывается Конституционный Суд.
Хорошо это либо не хорошо для Российской Федерации в новых, существенно изменившихся геополитических условиях? Пока не знаю. Будущее продемонстрирует.
Но ясно одно. Для «внутренних пользователей» правовой системы РФ данное новшество в общем очень плохо. Продекларированный принцип юридического страны еще в большей стадии окажется скомпрометирован, система сдержек и противовесов в лице межгосударственных судов, на которые реальные сотрудники российских судов время от времени еще оглядываются, прекратит функционировать.
Это, со своей стороны, неизбежно подстегнет суды и правоохранительные органы - которые и без того очень не деликатничают в вопросах правоприменения - к последующему ужесточению правоприменительной практики в вред защищаемым законом правам и свободам человека.